Название: Трудно и легко
Автор: Joann

E-mail: joann75j@mail.ru

Пэйринг: Шеннон/Джаред
Рейтинг:  NC-17
Ворнинги: я пыталась написать ангст, хотя не знаю, что их этого вышло. Мне кажется, Шеннон получился несколько ООС, учитывая, что собственный брат именует его «животным», но в силу особых обстоятельств, в которые я его ставлю, кто знает, о чём бы он думал и как бы себя вёл…

 

Мне  холодно… Вода льется через край раковины, заливает кафельный пол, на котором я  сижу. Джинсы уже промокли, и спину леденит мокрая футболка. Я, не отрываясь, смотрю  на свои безвольно раскинутые руки. С каждым неровным ударом моего сердца из располосованных вен на светлые, блестящие плитки  толчками льётся  кровь. Поскорее бы уже! Холодеют пальцы, тело перестаёт повиноваться. Я не стал ложиться  в горячую воду, не вынес бы погружения в кровавую ванну, просто опустил в неё  руки. А сейчас рубиновые змейки, извиваясь, стекают по  пальцам, смешиваются с водой на полу. Она уже просачивается под дверь ванной и вытекает в комнату.

Он не придёт! Думает, что меня нет дома. Так нужно! Нет, я не хочу  умирать, но  у  меня больше нет сил, так жить… Голова кружится и перед глазами темнеет. Наверно, меня уже больше нет? Как в сумасшедшем калейдоскопе мелькают в  мутном сознании цветные картинки моей безумной жизни.  Я всё ещё силюсь понять,  когда, в какой несчастный момент линия моей жизни изогнулась так круто, что сейчас я дошёл до точки. Мне больше нечего делать на этом свете, потому что каждое Его движение, каждое слово, и каждый взгляд причиняют невыносимую боль.

 

***

Дождь дробно стучит в стекло. Уже поздний вечер, а мамы всё нет. Мне шесть лет, а  моему брату Джею четыре с половиной. Ужасно хочется спать, и я в полудрёме заворожено смотрю, как  братишка мамиными маникюрными ножницами  вырезает цветок из нежно-бирюзовой занавески на окне. Она будет в бешенстве, но у меня нет сил, встать с дивана и отобрать у него орудие преступления. Джей раскладывает на полу своё творение, а на шторе зияет дыра, сквозь которую видно залитое дождём, мерцающее тысячами отражений фонарных бликов окно.  Он сосредоточенно рассматривает кусок материи на полу, потом вдруг вскакивает и убегает в другую комнату. Его долго нет, и я,  пытаясь справиться с сонливостью, плетусь за ним. Джей вылетает мне навстречу, и я с ужасом смотрю на то, что в его руках. Ярко-зелёные лоскуты! Это же мамино любимое платье!

- Дурак, что ты наделал!  Испортил штору, а теперь и мамино платье! Вот она придёт, и ты получишь! – я со всего размаха бью его по рукам. Ножницы и цветные тряпочки разлетаются в разные стороны. Я знаю, ему больно, но он не даёт мне сдачи и не плачет, а бросается собирать зелёные лоскутики!

- Листочки должны быть зелёные… – бормочет он себе под нос, и ползком, добравшись до своего голубого цветка, раскладывает тряпочки вокруг.

- Посмотри, как красиво! – он вскидывает на меня глаза. Они почти такого же цвета, как дырявая занавеска за его спиной.  И, правда, получилось, красиво!  Но что скажет мама?! Я в ужасе! Она всё время разбитая и злая, с тех пор как нас бросил отец. Что мне сказать ей, ведь я оставался за старшего? Она часто уходит по вечерам, ей приходится работать почти целыми днями. Возвращается усталая, и всегда недовольна нами. Скоро нас заберёт бабушка. Там  будет хорошо, бабуля разрешает нам буквально всё!

Неожиданно щёлкает замок  входной двери. Она вернулась! Я кидаюсь к Джею, пытаясь забрать его лоскутки, но он бросается на них грудью:

-Нет, Шенн, не надо, не порти!

Мама входит в комнату, и  я вижу, как меняется её лицо, когда  видит большую дыру в шторе и зелёные и голубые тряпочки на полу рядом с Джеем. Она бросается к нему, и резко схватив за руку, ставит  на ноги.

- Ты, маленький гадёныш! – у неё такой страшный голос, когда она кричит на младшего брата. Ма со всего размаха шлёпает его пониже спины,  и почти сбивает с ног. Потом ещё и ещё раз! Джей подпрыгивает под тяжёлой ладонью, жалобно взвизгивая от каждого удара.

- Мамочка, я больше не буду! – захлёбываясь слезами, пытается увернуться от шлепков. 

- Мама, не надо, не бей его! – я бросаюсь к ней, пытаюсь поймать и удержать её карающую руку, - это я виноват, мамочка, он же маленький! Это я не уследил за ним!

В результате мне тоже достаётся увесистая  затрещина. Пусть она бьёт меня, я большой, вытерплю, только не его! Неожиданно, она отталкивает Джея в сторону, и, закрыв лицо руками, садится на диван. Я плюхаюсь на пол рядом  с  братом, обхватываю его, пытаясь защитить, опасливо кошусь на ма. Джей громко рыдает, уткнувшись мне в грудь.  Она поднимает лицо, её глаза покраснели, а щёки залиты слезами.

- Ма, не плачь! – вскакиваю на ноги, бросаюсь к ней  и обнимаю, - прости нас!

Она крепко прижимает меня к себе, шепчет на  ухо слова раскаяния.  Я чувствую, что меня обнимают ещё одни руки, слабые и маленькие, к спине прижимается мягкая горячая щёчка. Мне так хорошо и спокойно, что от переполняющего меня детского счастья, и бесконечного чувства облегчения, я тоже начинаю плакать.

Трудно быть ответственным, за двоих…

 

***

 

От быстрого бега у меня перехватывает дыхание и чувствуется привкус крови во рту. Я спешу на задний двор школы, Ларри сказал, что Джаред затеял там очередную драку. Мы не задерживаемся ни в одной школе надолго, приходится постоянно кочевать с места на места с семьёй. Но где бы не учились братья Лето, их всегда постигает слава самых отчаянных нарушителей спокойствия.

Тринадцатилетний Джей, хорошенький как девчонка, кажется хрупким и нежным. Но стоит ему раскрыть рот и  с его розовых губок слетают такие ругательства, о существовании которых многие даже не подозревали.

Он дерётся как дьявол, ловкий и хитрый, берёт не силой, а коварством. В сочетании с тем, что я совершенно не могу выносить вида избиений младшего брата,  и, мне кажется, могу даже убить за него, мы составляем совершенно  безумный тандем. 

Я  заворачиваю за угол, почти падая от усталости, ведь пробежал целый квартал. Их трое. Здоровые парни из нашей школы, на год старше меня.  У Джея уже разбита губа и рассечена бровь. Двое из бугаёв сейчас держат его за руки, а третий зачем-то пытается содрать с него штаны. Джаред беспомощно извивается, стараясь достать его ногами, но у него ничего не выходит. От отчаяния он поливает его отборным матом и голос его уже готов сорваться на рыдания. А он никогда не плачет перед своими обидчиками! И тут до меня, почему-то сейчас тугосоображающего, доходит, что же эти дебилы собрались с ним сделать! На момент от ужаса и ярости темнеет в глазах, я бросаюсь на них, совершенно не думая о том, что их трое на меня одного, Джей сейчас мне не помощник. В кармане я всегда ношу  складной  нож с длинным тонким лезвием, почти стилет. Учитывая, то, в каких компаниях я бываю и с кем общаюсь, без такого оружия мне бы не выжить. Я выхватываю его, лезвие резко выскакивает, кроваво блеснув сталью на солнце, уже низко висящем  над горизонтом.

-А ну, отвалите от него! – не громко, потому что практически потерял голос от вида моего растерзанного избитого брата, но этого оказывается достаточно, чтобы они все обернулись ко мне.

- А, верный братец пожаловал, - ржёт один из них, тот, что собирался насиловать Джея, - хочешь, чтобы мы отведали и твоей задницы, ты тоже ничего, хотя братишка твой лучше, - он оборачивается к Джареду и проводит рукой по его щеке, размазывая кровь,  текущую из разбитой брови. Джей неожиданно кусает его, видимо весьма ощутимо, потому что этот урод вопит и с размаху бьёт брата по лицу. От этого у меня просто сносит крышу, я кидаюсь на придурка, сгребаю за куртку и приставляю нож к его горлу. Он абсолютно не ожидал этого, потому атака была удачной. Он выше меня ростом, но мой нож

производит на него впечатление, и от ужаса его глаза вытаращены.

- Эй, полегче, я же пошутил, - хрипло бормочет он, пытаясь хоть как-то отодвинуться.

- Б..дь, если они не отпустят его, то я точно, на хрен, порежу тебя, - сквозь зубы цежу я.

-Отпустите, - с постыдной поспешностью почти шепчет он, боясь шелохнуться, чтобы невзначай не задеть острое, как бритва, лезвие.

Те двое тут же отпускают Джея, они перепуганы насмерть, разворачиваются и бросаются бежать. Только тогда я ослабляю хватку и выпускаю третьего. Он шарахается от меня как от  сумасшедшего, но, отойдя на некоторое расстояние, всё же зло бросает:

- Подожди, Лето, я этого так не оставлю…

Я совершенно не боюсь его, но теперь не отпущу Джареда от меня ни на шаг. Брат сидит на земле и сосредоточенно трёт свои покрасневшие запястья, не поднимая головы. Я приседаю перед ним, беру за подбородок, хочу рассмотреть его ссадины. Он упирается, потом вдруг резко закрывает лицо ладонями, и его плечи начинают дрожать.

- Пойдём, Джей, пойдём домой. А то кто-нибудь увидит… ,- я помогаю ему подняться.

Он встаёт, отталкивает мои руки и размазывает по щекам невольные, и как ему кажется постыдные слёзы  вперемешку с кровью. Всю дорогу до дома мы молчим. Джаред бредёт, опустив голову, время от времени пинает камушки, попадающиеся ему под ноги, но не «приглашает» меня к игре в импровизированный футбол.

Дома бабуля, осмотрев следы побоев на лице Джея, только обречённо вздыхает и достаёт аптечку. Да, уж! Сегодня, можно сказать отделался малой кровью! После быстрого ужина нас загоняют спать. Бабушка Руби - самая замечательная женщина на земле! Но сегодня из-за драки Джея она определённо не в духе, и поэтому никаких пререканий быть просто не может.

Джа так и не сказал мне ни слова с того самого момента, как мы ушли от школы.

Ночью я просыпаюсь от его приглушённых подушкой рыданий. Тихо выбираюсь из своей кровати и в темноте, чертыхаясь, иду к нему.  На этот раз он не отталкивает  меня, а покорно пускает к себе под одеяло, всё ещё вздрагивая от слёз. Прижимается ко мне, крепко обхватывает руками.

- Шееенн…мне было так страшно!

Трудно быть сильным, за двоих…

 

***

 

Его кожа жаркая и влажная от пота, а тело тонкое и гибкое. Полуприкрытые тяжёлыми веками глаза, испарина над верхней губой, ещё по-детски пухлые щёки. Он тихо стонет и поскуливает от удовольствия, а я держусь, крепко стиснув зубы. Ловкие пальцы, чуть подрагивая, скользят по моему, почти прилипшему к животу от возбуждения, выгибающемуся члену. Я торопливо, неровно дрочу ему в ответ, подавляя желание впиться в его губы, раздвинуть настойчивым языком зубы, проникнуть внутрь, завладеть полностью. Нет!! Так нельзя, неправильно! Это инцест! А совместная мастурбация – это только игра, необходимая, как воздух, разрядка. Уж, если нам так часто приходится спать вместе, если ни на одной кровати, то в одной комнате, то почему бы и не помочь друг другу?

Джей кончает, тонко вскрикивает и выплёскивается мне в ладонь, мощными тёплыми толчками. Я, подавляя стон, обильно заливаю его руку спермой. Какое-то время мы лежим не в силах пошевелиться, в тишине слушая жужжание мухи, бьющейся в стекло, отдалённый гул города.

-Шенн….так хорошо! И так просто… Почему мы не делаем это чаще?

Он переворачивается на живот, и, подперев подбородок рукой, смотрит на меня сверху вниз.  Я молчу, а Джей вдруг целует меня в губы, благодарно и почти нежно. Дыхание перехватывает, и голова начинает кружится, но это всёго лишь момент слабости, потом я отталкиваю его от себя. Пытаясь подавить в себе ответное желание зацеловать, задушить в объятьях, ору:

-Ты что охренел совсем! Ну, ладно, совместная дрочка, так, побаловались только, но чего ты лизаться-то лезешь? А?

«Ему всего лишь четырнадцать лет! – начинаю заниматься самовнушением, - «он  - младший брат, красивый, и, на хрен, такой  сексуальный, что  рядом с ним  мой член всегда в боевой готовности, но он - брат! Это безумие какое-то! Лучше сделать больно, обидеть, но не совершать ошибки!»

У Джареда дрожат губы, и бледнеет лицо, но он держится стойко, пытается не показывать на сколько задели его мои слова:

-Иди ты на х..й! Просто так обычно после траха делают, сам же учил! – он поворачивается ко мне спиной, и, дёрнув одеяло на себя, накрывается почти с головой.

-Мы не трахаемся, понял?

-А как же это называется? – Джей резко разворачивается и вопросительно и сердито смотрит мне в глаза.

-Когда ты дрочишь себе сам, ты считаешь это трахом? – парирую я его натиск вопросом, хотя в полной мере осознаю, что  то, что мы делаем регулярно, учитывая ход моих мыслей и мои ощущения, вполне можно назвать настоящим трахом.

-Нет, - Джаред на момент задумывается, - но сейчас же я не сам с собой это делаю, и это не одно и то же.

-Ну, так гораздо приятней, согласись, и ты ведь думаешь не обо мне, когда кончаешь, правда? – я, безусловно, думаю, что  он скажет, нет.

-О тебе…

На момент я лишаюсь дара речи, а потом выпаливаю:

-Тогда, ты - полный извращенец! Вот придурок-то!  - я резко встаю, отталкиваю его и иду на свою кровать, - спи, на фиг, сексуальный маньяк! Ты уже, кажется, готов трахаться со всем что движется!

Я отворачиваюсь к стене, боясь, встретится с ним взглядом, или того, что он начнёт говорить, но он молчит и лежит тихо, как мышка. Я ещё долго не могу заснуть, прислушиваясь к его дыханию.

«Всё это фигня, и скоро пройдёт! Это просто недотрах! Надо чаще, блин, задирать юбки, а то это до добра не доведёт!» – я пытаюсь себя успокоить, но сердце, стучит так, что мне кажется, я ощущаю его удары о рёбра. Стараясь не шуметь, я натягиваю штаны, ищу в темноте сигареты и выбираюсь через окно на крышу пристройки. Ночь тёмная, безлунная и тёплая. Раскурив сигарету, делаю глубокую затяжку, так что лёгкие начинают гореть и голова кружится. Если бы я мог спросить у кого-то совета, просто поделиться этой  ненормальной, страшной проблемой, но идти не к кому, я старший.

Трудно не терять голову, за двоих…

***

Нью-Йорк сумасшедший, шумный, огромный город…Я не знаю, почему меня всегда так тянет сюда, окунутся в безликий поток, струящийся вдоль его улиц, в котором тебя затопчут не заметив. Что-то доказать самому себе, окружающим?

Мне уже 21. Совершеннолетний, чёрт возьми! Нет, моё совершеннолетие было уже давно, когда впервые ушёл из дома и попытался жить один.

У меня не самая лучшая, крошечная съёмная квартирка. Недавно, после многонедельных мытарств, я нашёл себе сносную работу в одном агентстве. Оказалось – это вовсе не так просто, хотя я и воображал себя неплохим фотографом! И неделю назад от меня ушла подружка… Ну, и хрен, с ней!  Ну, не срослось, не получилось!

А сегодня ко мне приехал Джей.

Я не видел его уже почти год, с тех пор как он начал учиться живописи в Филадельфии. Теперь Джаред одержим идеей бросить академию, и начать учиться актёрскому мастерству  здесь, в Нью-Йорке. В этом весь мой сумасшедший брат! Сегодня он хочет одно, завтра другое, послезавтра третье… И, что самое интересное, за что бы он не берётся, всё у него получается! Он прекрасно рисует, а ещё поёт, пишет музыку и стихи, играет, чуть ли не на всех музыкальных инструментах, какие себе можно вообразить и делает всё это так легко и естественно, как дышит или ходит! Когда-то мы даже пытались с ним  сколотить нечто вроде рок-группы, я играл на ударных, а он на гитаре, но вдвоём это оказалось не просто, а привлечь кого-то со стороны не получалось…

А сейчас, мы, хорошо поддав, пьяно хихикая и толкаясь, идём из бара домой. Чуть не падая на лестнице, мы, наконец, с ужасающим шумом вваливаемся в квартиру. Завтра наверняка придётся объясняться с соседями… Джа, в чём был, и даже, не снимая ботинок, заваливается на кровать:

-Иди-ка в душ, братец! Вечер продолжается, и я хочу, чтобы он удался!

-Ну, тогда нужно было кого-нибудь снять.., - начинаю я.

-А меня тебе не достаточно? 

-Да, ну тебя, Джей, вечно ты со своими дурацкими шутками! – я с досадой отмахиваюсь от него, но, подумав немного, всё же иду в душ, конечно, вовсе не за тем, что надеюсь не серьёзно, предлагал мне брат.

-Шенн, я не шучу...,- несётся мне вслед.

Господи, он определённо решил свести меня сегодня с ума.

До этого момента я наивно считал, что избавился от моего подросткового наваждения, жажды обладания собственным братом. Я пытался жить своей жизнью, отделиться, перестать быть настолько зависимым от него. В этот день моим напрасным надеждам суждено было разрушится, раз и навсегда!

А сейчас я с наслаждением подставляю под тугие тёплые струи плечи, лицо, пытаясь смыть остатки опьянения и усталости. Я вздрагиваю, когда его руки касаются моей груди, осторожно, изучающее.

-Что ты опять затеваешь, Джей? 

-Я просто хочу доставить тебе удовольствие, вот и всё, - мокрые ресницы, влажные блестящие губы, детский вздёрнутый нос.

Я, не отрываясь, смотрю ему в глаза, в то время как его руки скользят по моему телу. Пальцы сжимают соски, и это моментально отзывается где-то в паху, заливая жаркой волной. Джей улыбается, заметив мою реакцию. Почему я не сопротивляюсь? Я слишком скучал по нему всё это время, может быть это судьба? И может быть стоит попробовать хоть один раз, испытать на себе, то, что чувствовали до меня и почувствуют после, его многочисленные любовницы, и, я не секунды не сомневаюсь, любовники?

-Это - всего лишь игра, братик. Очень интересная, приятная игра. Давай попробуем? Тебе понравится, я точно знаю. Ты ведь, как и я любишь эксперименты, а это стоит того! – я заворожено слежу за движением его губ.

Да, это всего лишь такая игра! Я совершенно напрасно не боюсь в этот момент, что игра рано или поздно может превратиться в реальность, стать моей жизнью. Но сейчас, я ощущаю себя практически загипнотизированным, думающим совсем не той головой, повинуюсь только движению его рук.

Я очень смутно помню, как мы оказываемся на кровати, всё же, наверно, я слишком пьян. Я вижу в его руках бутылочку со смазкой, и только сейчас начинаю паниковать, понимая, какую роль он мне определил. Он, ощутив мой страх, останавливается:

-Ты боишься? Шенн, поверь, это так классно! Мы всю жизнь играем активную роль, в силу нашей половой принадлежности, но иногда интересно попробовать, как это – быть внизу. И ещё и полезно, потом  становится понятнее, что чувствует женщина, - он тихо смеётся, -  Я буду осторожен! У меня есть кое-какой опыт, поверь!

-Не секунды не сомневался, у тебя с рождения на лбу было написано – БИ!

Джей больно щиплет меня за сосок.

-Б..я, поосторожней! – вскрикиваю я, отталкивая его руку, - а то сейчас сам тебе вставлю!

-О, как ты заговорил, мне это определённо нравится! – он смеётся, - доверься мне, ОК?

Я люблю тебя, братишка!

-Не говори мне этого сейчас, - я чувствую,  наступает последний момент, когда я ещё могу остановиться, но я не хочу!

Кажется, сам дьявол шепчет мне на ухо: « Посмотри, какой он сладкий, ну и что, если у вас одна кровь, просто представь, что ты об этом не знаешь! И ты ведь никогда не был против секса между мужчинами, просто не встретил ещё предназначенного тебе, а, впрочем, уже встретил и даже разглядел, так чего же ты боишься? Бога? Ты в него никогда не верил? Мнения окружающих? Да тебе всегда было до глубокой фени, что думают о тебе другие! Так давай же, вперёд!

И я очертя голову ныряю в сумасшедший омут его синих глаз, плавлюсь под его руками. Его пальцы настойчивые и умелые, губы жаркие и мягкие, у них вкус топлёного молока, я всегда это знал, и сейчас упиваюсь ими, как умирающий от жажды.  Его язык  чертит замысловатый узор на моей груди и животе, я чувствую, как от каждого прикосновения сокращаются мышцы внизу живота, и наливается кровью мой член.

Мне уже всё равно кто я и кто он, мне захлёстывает, увлекает блаженство. Его рот жадно обхватывает головку,  язык ползёт вдоль уздечки, вокруг, а скользкие от смазки пальцы пробираются  к  плотно сжатому от неподвластного мне ужаса анусу.  Он осторожен и нетороплив, как и обещал. Сначала один, а потом и второй его пальцы оказываются внутри меня. Боли нет, только неприятное ощущение  насильственного,  противоестественного вторжения.  Я абсолютно не ожидаю этого, да и Джей, похоже, тоже, но в следующий момент, когда он задевает кончиками пальцев мою простату, о существовании которой до сих пор только догадывался, я резко, просто фонтаном кончаю.

-Пи..дец!! – выдыхаю я.

 Мой член до сих пор у него во рту и он давится моей спермой, кашляет  и невольно выпускает его. Словно сквозь туман  я вижу, как густые белые капли стекают у него по щекам, вдоль носа и даже блестят в волосах. Он смеется, пытаясь вытереться, но только размазывает сперму по лицу.

-Б…я, ну, ты даёшь! Я и дотронуться, ещё не успел! -  Джей почти восторженно смотрит на меня, - вот видишь, внутри каждого мужчины есть заветное местечко, которое говорит о том, что мы, просто обязаны быть бисексуальными.

Мне почему-то нестерпимо стыдно, обкончался просто как тринадцатилетний подросток!

-Шенн? Тебя что-то беспокоит? – он вопросительно смотрит мне в глаза, выглядывая из-за простыни, которой беззастенчиво вытирает лицо.

-Нет, …на хрен, нет,  - торопливо отзываюсь я.

-Ты всё-таки не против, если я вставлю тебе туда кое-что потолще, чем два пальца, - он почему-то смущён, хотя до этого на его лице не отражалось ничего, кроме блаженства и любопытства.

-Ну, мне собственно уже по фиг, если идти, то до конца, - я невольно опускаю глаза на его напряжённый, разбухший член.

-Я осторожно! – снова обещает он, - ты знаешь, мне больше нравится, когда трахаешься лицом друг другу, это из собственного опыта, но ты как хочешь!

-Ну, у меня-то опыта никакого нет, поэтому…

Он счастливо улыбается и тут же пристраивается между моих ног. Опять открывает смазку и вдруг протягивает её мне:

-Ты меня не смажешь?

Я никак не соображу, чего он хочет, а Джей смеётся:

-Шенн, ей Богу, ты чистое невинное дитя, мне прямо стыдно тебя сношать!

Я окончательно смущаюсь и уже пытаюсь отпихнуть его, но он вдруг целует меня, обвивает руками:

-Я люблю тебя.., - жарко шепчет в ключицу. Я крепко зажмуриваю глаза: «Не говори мне этого сейчас!» – лихорадочно бьётся в мозгу, а вслух:

-Тебя всего с ног до головы намазать? – смеюсь.

-Ну, вообще-то, целиком мне к тебе в задницу лезть не хочется, так что, пожалуй, ограничимся членом.

Мне почти больно в самом начале, но он так хорошо чувствует все мои ощущения, вовремя останавливается, медленно двигается, хотя у самого от сдерживаемого желания выступает пот на лбу. Ситуация абсурдна, непонятна и противоестественна, он мой младший брат, я привык управлять и командовать им, а сейчас я в его власти. Уязвимый, распятый, беспомощный! Но почему-то мне всё равно, мой зад горит, но там внутри есть маленькая точка, которой при каждом толчке касается его член.  И больше ничего не имеет значения! Я ловлю его пальцы ртом, когда он проводит ими по моим губам, облизываю их, кусаю. Джей тяжело дышит, ускоряет темп, и теряет над собой контроль. Его движения резкие и неровные, он просто вбивает свой член в меня, и через несколько секунд, падает, крепко, до боли стискивает в объятьях:

-Шенн…, - почти один вздох, влажное, горячее дыхание жжёт мою кожу, он отстраняется, смотрит мне в глаза, - это самый классный трах какой у меня был с мужиком!

Я не весело усмехаюсь. Он скатывается с меня, ложится рядом. Его руки опять скользят по моей мокрой от пота коже, тянутся к моему твердокаменному члену. Мне хватает всего лишь нескольких уверенных, быстрых движений его пальцев и я выплёскиваюсь себе на живот и грудь. Джей медленно, глядя мне в глаза, слизывает мою сперму со своих пальцев.

-Ну, как, тебе понравилось? 

-Вот, блин, чувствуется опыта у тебя предостаточно.., - я растерян, ошеломлён. Теперь, отрезвев от страсти и алкоголя, наконец, с ужасом осознаю, что мы наделали. Я понимаю, что всё это время хотел единственного человека на свете, моего собственного брата. Моего Джея, вслед которому оборачиваются не только женщины, но и мужчины. Моего маленького друга, с которым я знаком с рождения и которого я, казалось, знаю досконально, до самой мелкой чёрточки. Нет, я слишком многого не знал, он оказался самым родным мне незнакомцем.

Моя голова готова разорваться от этих мыслей. Мир рушится, рассыпается, как песочный замок, который мы с ним построили много лет назад. Джей, любишь ли ты меня, так же как тебя я?

Трудно любить, за двоих…

 

***

 

 

Между нами бездонная пропасть. Я чувствую это, когда смотрю ему в глаза.

Я привык быть всё время за его спиной, рядом, в постоянной готовности поддержать. Вот и сейчас я смотрю, как он мечется по сцене, в  страстном порыве рассказать, донести до огромной толпы, что творится в его душе и голове.  Я почти в остервенении стучу по барабанам, чувствуя, что сейчас я - его сердце, это я заставляю его двигаться, петь и кричать. Костяшки пальцев, как обычно, разбиты в кровь, но я не чувствую боли, здесь перед рампой, за его спиной, я практически перестаю быть человеком, мною движут какие-то дикие, почти животные инстинкты.

Мне тридцать пять и уже можно подводить какие-то итоги. Я прекрасно осознаю, что все эти годы  существовал, дышал, наслаждался не своей жизнью, я жил им, моим маленьким, хрупким, ранимым и дерзким братом. Я всегда был с ним. Он снимался в кино, я был рядом и даже играл крошечные эпизодические роли в его фильмах. Я стоял за его спиной на всех презентациях, церемониях  и светских раутах. Он звезда, у него миллионы поклонников, и он не может просто пройти по улице, не раздавая автографов  и не прячась от назойливых объективов папарацци.

Можно сказать, что и наша юношеская мечта сбылась, теперь у нас есть собственная рок-группа.  Это, пожалуй, единственное, что осталось у нас общего с Джеем. Он всё время со мной, как и раньше, но сейчас я не ощущаю его доверия, и душевной близости.  Чувство единения остаётся, только здесь на сцене, под взглядами тысяч людей. Я вижу его глаза и понимаю без слов. Но когда мы уходим за кулисы, между нами как будто вырастает стена.  Когда родилось это отчуждение? 

Сегодня, всего несколько часов назад я пытаюсь заговорить с ним об этом. Безмятежная лазурь его глаз как будто покрывается льдом:

-Шенн, ты мой брат, и я тебя люблю, но какого хрена вы все докапываетесь до меня! Подружки, потом этот Колин Fucking Фаррелл, теперь и ты туда же! Почему каждый норовит заполучить меня   в полную собственность, вы уже готовы меня на куски разорвать, вам всегда мало любви, мало внимания… Но, бл..дь, ты то ведь БРАТ, ты и так знаешь, что я никуда не денусь, так чего тебе надо? Ты помнишь, что было со всеми моими женщинами и этим хреном Фарреллом? Не дави на меня, Шенн! Ты, блин, ревнуешь, что ли, и никак к Мэтти?

Я молчу. Внутри всё похолодело и сжалось, затаившись где-то в сердце маленьким трепещущим ноющим комком.

-Но ведь это просто смешно, детство прошло, Шенн, мы чуть-чуть повзрослели, ты не заметил? Знаешь, чего никогда не делает Мэтт, и в чём твоя ошибка? Он никогда не говорит: «Ты мой!», а ты пытаешься это делать регулярно! Я не могу принадлежать никому, я ведь, на хрен, не вещь, понимаешь?

Он уходит, просто уходит, раздавив, растоптав меня.

Мэтти, мой лучший друг, ты ни в чём не виноват, это я сам, только сам придумал, вообразил себе параллельный  счастливый мир. Но его нет, он не существует, а здесь в проклятой реальности у меня не осталось ничего,  я всё забыл там, за тонким незримым занавесом моей мечты… Мой рай лежит в руинах, а я ещё брожу по обломкам пытаясь, собрать воедино свою никчемную жизнь…

Сos this is just a game..

Судьба сдала мне карты, которыми я никогда не сумел бы выиграть, как бы я не тасовал их, как бы не жульничал, её не обмануть, и в конечном итоге тем или иным путём, я пришёл бы к одному,  к слепой безнадёжной любви к Нему.

Трудно играть, за двоих…

***

Мои часы замедляют свой ход, каждая капля крови  - это ещё одна потерянная секунда. Слабость это или сила – добровольно уйти из жизни? Я не знаю, наверно, всё же слабость. Неумение выстоять под ударами, сопротивляться обстоятельствам. Но зачем мне быть твёрдым, если в моей жизни больше нет смысла, нет цели и стремления к ней? Пусть лучше так… Я закрываю глаза, и плыву по волнам, погружаюсь в небытие. Это почти блаженство!

К холоду прибавляются туманные сумерки, но я уже почти ничего не чувствую.

Вдруг резкая боль вырывает меня из полуобморока, я слепну от яркого света, снова начинаю дрожать в ознобе. Джаред хлещет меня по щекам и материт на чём свет стоит. Я не понимаю ни слова из того, что он кричит мне, их смысл не укладывается в моём  умирающем мозгу. Но я вижу, что он в бешенстве, он трясёт меня за плечи, потом пытается приподнять, но я как безвольная тряпичная кукла, тело абсолютно не слушается меня. Силы иссякли, если бы я смог, я бы оттолкнул его, не дал к себе прикоснуться. На момент он в отчаянии оставляет меня в покое. Я лежу посреди ванной залитой водой и моей кровью, тупо смотрю в потолок. Потом Джей с трудом придаёт мне сидячее положение, прислонив  к ящику под раковиной, тяжело дышит. Его нещадно трясёт, из глаз брызжут злые, отчаянные слёзы, он размазывает их по щекам, на его руках моя кровь и кожа покрывается жутковатыми алыми разводами. Он ещё раз бьёт меня по лицу, я теряю опору и заваливаюсь на бок.

А потом наступает темнота…

Джей, оказывается, умирать легко...