Название: Усталость

Автор: gleanna

Пейринг: Шеннон/Джаред

Рейтинг: PG-13 только за слэш-направленность; все очень невинно

Саммари: Рано или поздно любой человек устает от всего: от того, что он делает, от тех, кто его окружает, и даже от самого себя.

Ворнинг: Во-первых, ООС Джареда, судя по двум поступкам, совершить которые, как мне кажется, он ну никак не мог. Во-вторых, длинно и нудно, и, наверное, местами флаффно - это просто последствия моей давней цели написать, наконец, что-то с хэппи-эндом.

От автора: У меня едва окончательно не поехала крыша в попытке предельно свести все упомянутые в фике даты к реальным действиям 30STM в эти дни. Но все же если вдруг я где-то допустила ошибку, давайте считать что это в некоторой степени AU))))

Дисклеймер: Конечно же, все ложь. Сама не верю в то, что написала.

 

 

Глаза печальны, слова смеются,

Но скоро зрители разойдутся,

Всё станет прежним, не театральным…

(с) Flёur "Печальный клоун"

 

Смотрю в твои глаза, не отрываясь,

И чувствую, как все уходит

(с) Flёur "Как все уходит"

 

- 1 -

 

- Я устал, - тяжкий вздох, с которым Джаред опустился на диванчик, заставляет меня удивленно вскинуть брови.

Мой брат не из тех людей, которые любят жаловаться… Нет, не так… Он вообще ненавидит жаловаться на что-либо, предпочитая держать все переживания в себе, лишь бы не заставлять близких людей волноваться. В детстве он свалился со шкафа, когда мы играли в прятки, и почти неделю проходил со сломанным позвоночником и с улыбкой абсолютно довольного жизнью ребенка. И только когда мы делали генеральную уборку и таскали объемные коробки из комнаты в комнату, по выступившим на его глазах слезам и прикушенной губе я, наконец, догадался о его болях, и через несколько часов мы с мамой везли уже вяло сопротивляющегося Джея к врачу. Так что, уж я то своего брата знаю… И именно поэтому такое неожиданное заявление, брошенное как бы между прочим, вдруг пугает меня, и я подсаживаюсь рядом, справедливо ожидая продолжения фразы с необходимыми пояснениями.

Но Джей молчит, невидящим взглядом уставившись куда-то в стену напротив.

Наклоняюсь к нему, заглядывая в глаза и привлекая внимание.

- Что случилось? – пытаюсь поймать его ладонь в руку, но он напряженно отодвигается, избегая контакта, и тем самым удивляя меня еще больше.

- Я… не могу так больше. Не хочу.

От еще более пространного звучания я окончательно теряюсь, не понимая что происходит. Устал? Так почему бы, наконец, не отдохнуть как следует, вписав перерыв в работе на недельку и смотаться куда-нибудь… куда-нибудь… в общем, где там положено отдыхать состоятельным людям? И тут же чертыхаюсь про себя, вспоминая, что тур уже давно расписан на месяцы вперед…

- Это все… бессмысленно, - тихо произносит Джаред таким виноватым тоном, словно ожидая, что я, на правах старшего брата, начну его ругать, будто он совершил какой-то ужасный проступок, - Я теряюсь в тысячах лиц, теряюсь в сотнях выступлений и десятках интервью… и в последнее время не понимаю для чего все это. Как-то пусто вокруг меня… так много людей рядом, и в то же время никого… Зачем все это?

Он осторожно поднимает на меня глаза, ожидая реакции. Я все с таким же вселенским непониманием смотрю на него, и он вновь отворачивается к той же самой стене, глубоко вздохнув. Да, я говорил, что знаю своего брата, но ведь это далеко не равносильно значению понимаю. И это меня пугает. Пугает больше всего на свете – больше его сломанной спины, больше наших ссор, больше личных драм. Наверное, потому, что он для меня – самый близкий человек, мы вместе так долго, что знаем даже самые дурацкие и незаметные привычки друг друга. И когда он начинает так говорить, какими-то метафорами, случайными ассоциациями, пафосными сравнениями – мне по-настоящему страшно, потому что я заранее знаю, что не догадаюсь какую именно мысль он хочет донести. Я и песни-то его не все понимаю, он смеется надо мной, называя приземленным и ограниченным человеком, а я лишь отмахиваюсь. Честно, я правда поначалу пытался понять… пока не запутался окончательно и не бросил это бесполезное дело. И, в конце концов, Джей перестал говорить со мной так, направляя все невыраженные чувства в тексты.

- Что значит зачем? – пытаюсь подобрать слова, чтобы они были наполнены самым широким смыслом, и подошли бы к ответу на любой вопрос.

Джаред замечает мои напрасные старания и поясняет:

- Я имею ввиду, для чего мы выматываем себя каждый день так, что едва до постели доползаем, закинув язык на плечо и мечтая поскорее отрубиться? А потом снова утро. Такое же, как и все. Быстрый завтрак, какие-то встречи, постоянные спешки, концерты. Нет, это, конечно, здорово, но…

Джей вновь уходит в себя, а я недоуменно перевариваю полученную информацию.

- Но ты же об этом мечтал, разве нет? Ты же хотел, чтобы тебя услышали, и был готов заплатить эту цену? – отчаянно стараюсь находиться на его волне.

Он снова вздыхает. Третий раз за пять минут.

- Просто я перестал видеть во всем этом смысл. И не хочу этим заниматься.

- Чем – этим? – я, наверное, перестал понимать даже те крохи, которые понимал в нем раньше, потому что мне начинает казаться, будто он хотел сказать о музыке, или актерской карьере, или о том и о другом.

- Всем. Кино. Группой, - поднимается с дивана, отходя к уже облюбованной стене и даже не поворачиваясь ко мне лицом.

- Ты с ума сошел, да? А как же Мэтт, Томо? Хочешь просто так оставить их на произвол судьбы? Как же те, кто поверил в тебя, в нас, пошел за нами? Ты просто не имеешь права вот так вот все закончить, - мне кажется, что это какая-то невероятно глупая шутка, я не мог представить, что когда-нибудь произойдет нечто подобное. Кто угодно мог произнести эти слова, но не Джей. Только не он, вложивший в это часть своей души.

Джаред с видимыми усилиями поворачивается в мою сторону, смотрит на меня сверху вниз, и на короткое мгновенье мне кажется, что я действительно увидел эту усталость в его глазах, хотя, может быть, они просто потускнели в слабом освещении моей квартиры.

- Я не говорил, что все закончу. Вы можете продолжать заниматься группой… чем угодно… я просто ухожу, - спокойно и твердо. А когда он только проходил ко мне, на его лице еще можно было прочесть какие-то сомнения… или же тогда он просто боялся моей реакции?

- Ты принял слишком поспешное решение, не подумав, - говорю, и знаю, что это ложь, знаю Джея и его бесконечный педантизм, точные расчеты, постоянные размышления, во время которых он обязательно взвесит все за и против. Просто отказываюсь верить в то, что он действительно способен был до такого додуматься.

- Я принял это решение, и оно не обсуждается. Я всего лишь информирую тебя.

- Ну и когда ты сообщишь об этом ребятам? – напряженно.

- Завтра, наверное. После интервью… - пауза, поднимает взгляд на меня, - Шенн, ты не думай, что я так все… ну, то есть, концерты-то мы отыграем.

- Я, наверное, должен поблагодарить тебя? - я зол, я бесконечно зол, и не могу ничего с этим поделать. А от бессилия злюсь еще больше, - Спасибо что Ваше Величество хотя бы соизволило не бросать тур, - сарказм очевиден.

Но Джаред не обижается, как-то грустно улыбнувшись:

- Я действительно рад, что ты меня понял и не осуждаешь.

- Конечно, понял. Понял, какой ты засранец, - яростно бросаю я, вскакивая с дивана – все-таки гораздо легче злиться, стоя на ногах и находясь если и не на одном уровне, то хотя бы не утыкаюсь взглядом в пояс на его джинсах.

- Зря ты так, - совершенно спокойно, - Я уже все решил для себя. И не вижу смысла в продолжении всего этого… - неясный жест рукой в воздухе.

- А я ведь даже не подозревал, что ты такой эгоист.

- Я же не требую распада группы, я просто говорю, что покидаю ее.

Постепенно разговор перешел в музыкальное русло, а его актерская карьера отошла на второй план. Наверное, так и раньше было. А может просто дело в том, что никто серьезно не пострадает, реши он уйти из киноиндустрии… не то, что из группы. Точнее, он уже так решил… Черт. Наверное, я сплю. Этого просто не может быть.

- Джей… что значит покидаешь группу? Ты один и есть thirty seconds to mars… И ты это прекрасно знаешь. Без тебя… черт… - не могу представить что будет без него, почти срываюсь и с трудом беру себя в руки в последней попытке воззвать к его чувствам, вспоминая как много для него все это значит, - Вспомни эшелон. Вспомни всех людей, которых ты видел на наших выступлениях. Ты не можешь просто так наплевать на то, что мы годами создавали, за что мы так отчаянно боролись… Это неправильно!

- Прости.

И это все? Это все, что он может мне сказать?!

Вот в такие моменты я больше всего жалею, что так и не научился его понимать.

- Уходи. Видеть тебя не желаю, - цежу сквозь зубы, стараясь справиться с вновь накатившей злостью.

- До завтра, - Джаред тихо выходит, прикрыв за собой дверь, а я, вымотанный разговором, на негнущихся ногах подхожу обратно к дивану, в бессилии опускаясь на мягкую кожу, еще хранящую наше тепло.

 

Утро. Очередное гребаное утро.

Как Джей выразился? "Снова утро – такое же, как и все"? Как ни прискорбно признавать сей факт, но в этом он был прав. Делать одно и то же каждый день надоедает, но ведь каждый раз другой, особенный. Разные люди на разных концертах в разных городах. Разные интервью и разные песни. Разные дороги и пути.

Господи, как бы я хотел, чтобы весь вчерашний разговор оказался просто кошмарным сном. Потому что я не могу представить, как можно жить, не имея всего того, что у нас есть. Как можно просыпаться без мысли, что вечером предстоит концерт или интервью, или без мысли, что этот день – твой единственный выходной?..

Нет, определенно, надо серьезно поговорить с Джаредом на трезвую голову, не затуманенную неожиданной новостью. К тому же, парни обязательно помогут мне вправить ему мозги. Сколько за всю жизнь у него случалось заскоков, этот – самый глупый. После "Реквиема" я испуганно смотрел на тощего брата, во время съемок  "Сердец" лишь вздыхал, понимая, что для него важна актерская работа, перед "Главой" посмеивался над его рвением и аппетитом, но никогда раньше ни один из его, порой совершенно диких, поступков, не выбивал меня из привычной колеи так, как сейчас.

За такими размышлениями я провел все утро. Ходил из угла в угол, десять минут перекладывал какие-то шмотки, выбирая что надеть, но мысли текли совершенно в другом направлении. Кое-как дождался когда стрелки часов, почему-то ползущие столь медленно, показали 13:00, и буквально вылетел из дома, не в состоянии больше находиться в душащих стенах. До места проведения интервью с группой я решил дойти пешком.

 

То, чего я боялся, случилось на интервью. Ведущий – кажется, его зовут Джим – спросил что-то о третьем альбоме. Я напрягся, глядя на Джея. Ну, в общем-то, все периодически кидали на него взгляды в ожидании ответа. Это стало негласным правилом: если вопрос адресован не кому-то конкретно, а всей группе, то отвечает Джаред. Хотя, надо отдать ему должное: он умудрялся влезать со своими мыслями даже в тех случаях, когда спрашивали, например, у Томо, о его прошлом фаната 30 seconds to Mars. Что поделаешь, такая у моего брата натура.

Но в этот раз он молчал.

Потянулись томительные секунды, в течение которых я пытался сообразить как выкрутиться из ситуации, пока есть возможность. Только открыл рот, уже собравшись ляпнуть какую-нибудь глупость не в тему, лишь бы сгладить возникшую паузу, как Джей, буквально выдавив из себя улыбку, пробормотал что-то о том, что послезавтра у нас начинается тур по штатам в рамках проекта Taste of Chaos вместе с еще несколькими группами, что пока еще ничего не известно и не стоит загадывать на будущее. Потом, естественно, добавил, как мы любим всех наших поклонников, как ценим работу эшелона и прочие банальности. Я, приложив невероятные усилия, заставил себя повернуться к камере, кивнув пару раз в знак согласия с его словами, иначе потом Джаред опять будет смеяться над тем, как я разглядываю его во время интервью. Когда он обратил на это внимание в первый раз, то умудрился заставить меня покраснеть своими язвительными, но по-доброму насмешливыми комментариями, хотя я старательно возмущался – нет, ну правда, куда мне еще смотреть? Это естественно - слушая человека, останавливать на нем взгляд. "Ага. Я такими взглядами девчонок еще в школе раздевал", – заржал тогда Джей, а я состроил оскорбленное лицо и послал его к чертям.

Я снова задумался, улетая в воспоминания, и опомнился лишь тогда, когда Джим стал прощаться, глядя куда-то за оператора и в десятый раз повторяя, что это была группа Thirty seconds to Mars на MTV2. Джаред вставил в его монолог благодарность за приглашение, улыбаясь как ни в чем ни бывало. Он вел себя так же, как и раньше: шутил все интервью, улыбался, лишь один раз потянув с ответом, но, в целом, никто не заметил разницы. Я и сам бы не подумал, что еще вчера вечером он смотрел на меня пустыми глазами и говорил о бессмысленности нашей работы. И, да, я бы поверил в этот спектакль… если бы не знал насколько хороший актер мой брат. Потому что я прекрасно помню, как на следующий день после ужасной ссоры с Мэттом, едва не дошедшей до драки, он сидел с дружелюбным выражением на лице все интервью, непринужденно облокачиваясь на Воктера, а после окончания даже не смотрел в его сторону, пока через пару недель не восстановилось перемирие. Я помню, как он с высокой температурой отыграл весь концерт, как общался с толпой, сливаясь с незнакомыми людьми в музыке, в то время как с него пот в три ручья лил, и он позволял боли взять вверх и отразиться на лице лишь когда поворачивался к барабанной установке, ко мне. Получал ободряющий кивок и снова возвращался к своей роли, к тем, что в ожидании стояли перед нами. К тем людям, которые отдавали нам часть себя и получали наши частички взамен.

Наконец, камеры оказались выключенными, и парни обменялись рукопожатиями с Джимом. Только вот Джей вдруг куда-то исчез. Я точно знал, что он не мог уехать один, даже не попрощавшись и вот так вот бросив меня, поэтому отправился на его поиски, с противной мыслью, сидящей глубоко внутри – он ведь хотел рассказать о своем решении Томо и Мэтту. О том, как он будет говорить с нашими менеджерами и с представителями Virgin Records, я вообще старался не думать, надеясь, что за время тура мой брат придет в себя, выбросит из головы бредовые идеи, и все само собой разрешится.

Джей был в туалете на этом же этаже. Он стоял в углу, прижавшись спиной к кафельной плитке и быстро-быстро что-то набирал в своем мобильном. Я подошел ближе, но он даже не поднял головы. Честно говоря, меня всегда раздражала эта его привычка – игнорировать близких людей, людей, которым он небезразличен. Он всегда вел себя со мной так, словно я – приложение к его идеальной жизни, будто я не человек, а вещь, которая при любом раскладе будет находиться рядом, всегда в нужном ему состоянии: сходить вместе на какую-то жутко важную вечеринку – пожалуйста; съездить одному в аэропорт, встретить маму – пожалуйста; примчаться в другой конец города, потому что именно сейчас ему очень надо увидеться – да без проблем. Он мой младший брат, я люблю его, и я смирился с таким к себе отношением. Ну… почти смирился.

- Что ты делаешь? – если он сейчас попросит не мешать ему, потому как он набирает срочную sms кому-то из своих друзей или многочисленных знакомых, то клянусь, я сразу же выйду отсюда и совсем не скоро с ним заговорю.

Я уже был готов развернуться и уйти, эффектно хлопнув дверью, как Джей вдруг посмотрел странным мутным взглядом и развернул телефон экраном ко мне, так, чтобы я самостоятельно смог увидеть чем он занят.

- Это что? – я перевел недоуменный взгляд на брата.

- Игрушка какая-то… - Джей пожал плечами, тут же убирая телефон в чехол на ремне.

- С тобой все в порядке? – как бы я ни был зол, все равно переживания за него берут верх, ведь Джаред, играющий в уборной на мобильном телефоне – картина, заставляющая насторожиться любого, а уж меня, родного брата, тем более.

- Естественно, - закатил глаза, сопроводив это действие нервным смешком. Лжет. Сейчас наверняка постарается перевести тему, - А ты почему еще не уехал?

Угадал. Только вот новая тема выбрана не особо удачно.

- Когда это я уезжал без тебя? – отвечаю вопросом на вопрос, в глубине души пораженный его весьма странным поведением. Джей был весь какой-то нервный, дерганый… это его состояние смутно напоминало мне что-то, что было давным-давно, но сейчас я никак не мог разгадать что. Какое-то ощущение сидело внутри, совсем неясное, едва уловимое, настораживающее, сродни плохому предчувствию.

- Ой, точно… Мистер Благородство! Мы же все из себя такие заботливые! – Джаред отрывается от стены, подходя ко мне ближе – значит, раздражен и хочет показать свое преимущество в росте, ожидая, что я сдамся под его напором, - Я уже не ребенок, и ходить вокруг меня, утирая сопли, вовсе не обязательно! Если ты не заметил, я давно стал самостоятельным и не нуждаюсь в твоей опеке!

- Да что с тобой такое? – я никак не могу понять чем вызван его очередной бешеный припадок. Мне известно, что иногда он довольно болезненно реагирует на заботу, особенно мою, словно боится что я стану докапываться до сути – а ведь, как я уже говорил, он не любит грузить своими проблемами других людей, - но сейчас это не объясняет столь агрессивного поведения: все мои попытки успокоить брата рассыпаются как пепел на ветру, столкнувшись с его беспричинной яростью.

- Не твое дело, - Джей начал огрызаться, тем самым признавая, что все таки что-то его беспокоит, несмотря на все заверения что с ним все хорошо. Хотя, глупо было бы думать по-другому, особенно после вчерашнего разговора.

- Какого черта ты здесь вообще торчишь? – пытаюсь контролировать свои эмоции, чтобы не выдать случайным словом или жестом неожиданно возникшую обиду.

- Захотелось. Знаешь, иногда людям свойственно следовать своим сиюминутным желаниям и порывам, - секундная пауза, во время которой я собрался открыть рот, чтобы как-то парировать выпад, как Джаред вдруг решительно выпалил, - А еще иногда хочется, чтобы к тебе не лезли со всякими глупостями, поэтому ждешь когда человек, присутствие которого в твоей жизни на данном этапе крайне нежелательно, уйдет, чтобы лишний раз с ним не пересекаться.

Я смотрел на Джея во все глаза, стараясь не обращать внимания на давящую боль, врезавшуюся в сердце. Он только что таким изысканным способом послал меня?!

- То есть ты меня избегаешь? – я был в шоке, и слова дались с огромным трудом – в горле вдруг пересохло, а голова вмиг опустела; ни одной посторонней мысли. Да я и спросил-то только лишь затем, чтобы не стоять как дурак с раскрытым ртом.

- Твою мать, Шенн, я уже взрослый! – почти срывается на крик, проигнорировав мой вопрос, - Я многого добился сам, без чьей-либо помощи – разве это не свидетельство моей независимости и самостоятельности?

- Добился сам?.. – эхом отозвался я. Что на него нашло? О чем он вообще говорит? Почему так взъелся на меня?!

Но вместо того чтобы задать волнующие вопросы, я делаю глубокий вдох, чтобы восстановить сбившееся дыхание и утихомирить бешено выстукивающее барабанную дробь сердце. Смотрю на Джареда и не могу его узнать, будто передо мной только что оказался неизвестный человек, которого представили как моего родного брата и мне теперь нужно что-то делать, а я не представляю что.

- Чего ты вообще от меня хочешь-то?! Достал! – Джей вдруг срывается с места, и лишь мой по инерции сделанный в сторону шаг спасает нас от грубого столкновения. Он вылетает из туалета, едва не сбив с ног какого-то панковского вида тинэйджера, оказавшегося в это время в дверном проеме, и проводившего его недоуменным взглядом. Я остановился перед зеркалом, уперся руками в края умывальника, хмуро уставившись в свое отражение и наплевав на вошедшего парня. И вдруг понял что именно означало мое ощущение, появившееся перед тем, как мы с Джеем поссорились. Ну, точнее перед тем как он сорвался, наорав на меня…

Это было, наверное, лет пятнадцать назад. Джаред недавно перебрался ко мне в съемную квартирку в Индиане, бросив всю учебу и ища дальнейшие пути для самореализации. Я, конечно же, был не против, ведь в его компании гораздо уютней и спокойней, нежели одному в чужом городе. В то время мне нравилась одна девчонка из соседней квартиры. Уж не знаю, что я в ней нашел; она была совершенно безбашенной и зацикленной на постоянных вечеринках. Но сердцу – тому, что бьется о ширинку – не прикажешь, и я бегал за ней, как верный песик: даже поводок не нужен. Джей об этом сразу догадался, посмеивался надо мной, подкалывал, не принимая всерьез мое увлечение. И вот в один прекрасный день наше общение с ним вдруг становится напряженным: он постоянно кричит на меня, ищет любой, даже самый незначительный, повод для ссоры и выяснения отношений, которые всегда сводились к тому, что он уходил, психанув, а я оставался в полнейшем недоумении с мыслью – ну что не так на этот раз? Уже потом я догадался, что для него это такой способ блокировки потенциальных обвинений. Когда я узнал, что он развлекался с соседкой в той самой кровати, на которой мы спим – в арендованной квартирке была лишь одна большая и довольно старая кровать, но нас это вполне устраивало – я был готов собственноручно оторвать ему голову. Зато потом, когда я перестал на него обижаться, он, проклиная алкоголь, долго извинялся, и за свое поведение тоже. Вскоре мы уехали в Лос-Анджелес, и я забыл об этой истории, но с тех пор мой брат почти никогда не напивается. А еще оказалось, что когда он чувствовал вину, то в целях самозащиты нападал, невольно причиняя еще больше боли. Так что я постепенно смирился с его не всегда адекватными поступками и стал гораздо терпимее к его заскокам.

И теперь меня мучил лишь один вопрос – в чем Джей провинился передо мной сейчас?

 

 

- 2 -

 

Я был очень удивлен, осознав, что этот ежедневник лежал у меня на полке как минимум сутки, и я его не заметил. Не то чтобы я так хорошо помню каждую вещь в своей квартире, но все же книжка в черной кожаной обложке валялась почти перед носом, и я не обратил на это никакого внимания, хотя мне и показалось странным, что Джей вчера вечером все время простоял на этом месте. Но если поначалу я думал как нелепо он мог обронить такую вещь, то потом недоумевал почему он не передал мне ее лично в руки, затем, пролистав немного, недоумение перешло в стадию смутной догадки, а к концу и вовсе превратилось в кристально-ясное понимание. Кто бы мог подумать, что одна старая, исчирканная случайными мыслями, книжка так повлияет на меня?

На обложке стоял оттиск 2003 года. Сначала, как и положено, шли какие-то записи о важных встречах, строчки о звонках и прочих делах. Честно говоря, с первых страниц меня это поразило – зачем моему брату такой неудобный объемный ежедневник, когда есть ноутбук, смартфон, в конце концов? Я пролистал вперед, и все чаще взгляд натыкался на цельный текст, написанный ровным аккуратным почерком. У меня просто в голове не укладывалось откуда у него было столько времени, чтобы вести эти записи? Потом понял, что они были не такими уж и частыми. Сначала Джей писал на соответствующих текущему числу страницах, потом просто ставил сверху дату, и под ней шли какие-то обрывочные мысли. Последняя запись датировалась вчерашним днем. Я с трудом переборол себя, чтобы не начать читать с конца, вновь возвращаясь на то место, где начинался длинный ровный текст, не относящийся к делам. Некоторые записи я просто пропускал, потому что от чтения появлялся комок в горле, и нестерпимо щипало глаза… Он писал про меня, а я так и не сумел догадаться что с ним происходило, хотя он довольно часто делал какие-то пространные намеки.

 

October, 12. 2003

Он – мое душевное спокойствие. Я как постоянно балансирующая чаша весов, которую он умудряется каким-то совершенно невероятным образом приводить в равновесие. Не знаю, почему он на меня так действует, но лишь одно его слово – и я как полностью готовый к лепке пластилин, податливый и мягкий. Я могу сделать все, что он ни попросит, и меня это пугает. Казалось бы, он мой брат, и это здорово что у нас такие хорошие близкие отношения (или только у меня к нему?), но… Не знаю как объяснить словами, просто в последнее время меня такое странное ощущение… Когда я вижу его… черт, это, наверное, глупо, но в его присутствии я становлюсь похож на хренову влюбленную малолетку: боюсь сказать что-нибудь не то, боюсь случайно показать насколько сильно от него завишу… И когда я что-то делаю, для меня очень важно, чтобы именно он оценил результаты моих трудов, чтобы он видел, как я стараюсь, как я могу добиваться поставленной цели. Если он рядом со мной на интервью, я могу сделать что-нибудь вызывающее – повиснуть на Мэтте  или совершить какую-нибудь безумную штуку с ведущим, и осторожно слежу за его реакцией. Нет, это ни в коем случае не желание вызвать ревность… ведь он мой брат… и я был бы последним идиотом, если бы хотел этого… fuck… Просто порой мне кажется что я уже совершенно не в состоянии себя контролировать – так сильно нуждаюсь в бесконечном выпендреже перед ним, хотя иногда мне за это  стыдно.

Сам не понимаю зачем все это делаю.

Как мне разобраться в себе?

 

December, 27. 2003

Иногда так сложно держать себя в руках. Хочется просто сорваться и наорать на очередную девчонку, но… сдерживаюсь, как всегда сдерживаюсь. Зачем? Не знаю. Напоминаю себе запрограммированного на бесконечные улыбки и "thank you" робота. Не могу понять почему они все не могут просто слушать музыку? Почему необходимо лезть в личную жизнь, перебирать грязное белье в ожидании какой-то особо жуткой находки? Почему вокруг столько лжи и фальши?

Порой мне кажется, что если бы не он, я бы давно все бросил и просто уехал куда-нибудь в маленький тихий городок, спрятавшись ото всех. Но у нас была общая мечта, и я не могу все оставить. К тому же его поддержка действительно бесценна. Такое чувство, что он видит меня насквозь – видит, когда мне плохо, знает даже почему. И успокаивает. Но делает это так легко и ненавязчиво, что я даже не успеваю понять что это было. Он знает как сильно я ненавижу жалость к себе, поэтому не афиширует свои догадки о моем состоянии.

Мне нравится когда он тайком улыбается мне. Дело не в том, что улыбнуться родному брату – это что-то запретное, вовсе нет. Просто когда он кидает эту неожиданную улыбку, мне кажется что мы одни на целом свете, нет никого вокруг, только он и я. Или как будто у нас есть какая-то страшная тайна, неизвестная никому, кроме нас двоих. И мы ее храним, иногда напоминая этими улыбками о ее существовании. Мне сложно представить что было бы, если б в моей жизни вдруг не было Шенна. Меня бы, наверное, тоже не было. Не в том значении, что не было бы такого меня, каким я стал благодаря нему. Нет. Меня бы просто не было и все. Без него не хочу ничего.

 

March, 9. 2004

Я так боялся, что ему не понравится подарок. Я над ним ломал голову почти за пол года перед его Днем Рожденья. Но то, как он выразил свою благодарность… я готов тысячи раз дарить ему такие подарки, я готов собственную душу заложить, лишь бы еще раз почувствовать прикосновение его растянутых в улыбке губ к своей щеке. Только никакой пошлости. Мне просто невероятно приятно знать, что я еще могу сделать что-то, что вызовет у него такую искреннюю радость.

Жаль, что вечером я все испортил и снова завел этот идиотский разговор. Но тогда мне казалось, что это будет естественно и непринужденно, намеками, во время уборки посуды со стола, выспросить о том, как он относится ко мне. Он не очень любит проявлять чувства, но я сделал ставку на выпитое спиртное, и проиграл. Сначала он отшутился, а затем стал раздраженным, просто оголенный комок нервов.

Я знаю, что люблю его больше, чем он меня.

Я знаю, что люблю его совсем не так, как он меня.

Я просто хотел почувствовать, что нужен ему… пусть даже только как брат…

 

June, 10. 2004

Единственный человек, с кем мне хочется разделить свою радость – это он. Наверное, потому, что в детстве мы вместе мечтали о том, чего достигнем в будущем. Поэтому когда он с парнями приехал, я, естественно, первым делом кинулся к нему. Он засмущался и как-то неловко вывернулся из моих объятий. Во мне вдруг зародилась какая-то непонятная обида, вроде бы ни на что, но я всеми силами старался не подать виду. Что он со мной делает? Иногда в голову закрадываются совершенно дурацкие мысли, что он узнал о том, как сильно я к нему привязан, и хочет поиграть со мной, проверить меня, поэкспериментировать. Я знаю, это глупо, но сейчас это – мой самый большой страх. Нелепо бояться родного брата, но меня обуревают такие непонятные, даже мне самому, чувства, что я невольно запутался. Запутался в себе. И в нем. В нас? Черт, Джей, ты дурак! Выброси это из головы! Нет никаких "вас", есть только ты и Шенн, который даже не подозревает как ты к нему относишься!

Почему одна необходимая мне цель никак не может быть достигнута?

Почему я выбрал такой нелегкий путь? Или его выбрал не я?

 

November, 16. 2004

Он все-таки приехал! Это было так приятно – увидеть его в толпе людей, приглашенных на премьеру. Честно говоря, я был почти уверен, что после вчерашней ссоры он не появится, но… Боже, как же я его люблю! Люблю за эту отходчивость, за то, что, несмотря на наши, порой совершенно идиотские, но жуткие ссоры, он все равно готов меня поддержать! Спасибо тебе, Шеннон.

Так жаль, что мы не смогли нормально пообщаться. Но я видел его глаза среди других, обращенных на меня, вылавливал его взглядом, пытался подойти, но интервьюеры, наобщавшись с Фарреллом, Джоли и Килмером, принимались за меня и никак не хотели отпускать, пока не докопаются со своими дотошными вопросами. Первый раз мне хотелось находиться не посреди этой публики, а совершенно в другом месте и другой компании.

Я, наверное, схожу с ума.

 

December, 20. 2004

НЕНАВИЖУ! Ненавижу тебя, рыжая сука!!

 

December, 21. 2004

Я даже не могу вспомнить когда в последний раз чувствовал такую сильную ярость, клокочущую внутри меня, едва не разрывающую на части. Эти собственнические жесты, эти бесконечные игры в "гляделки", постоянный смех и, что хуже всего, какие-то дурацкие фразы, понятные только им двоим.

Ненавижу вас обоих!

Почему, ну почему я продолжал улыбаться и повторять, что рад за него? Может быть если бы я не вел себя так, то Шенн бы догадался и бросил ее… Бросил? Ха…

Да, черт возьми, я ревную. Потому что из-за нее мы с братом больше не общаемся так, как раньше. Все его случайные улыбки теперь в ее сторону.

Ненавижу.

 

December, 26. 2004

День был омрачен ее присутствием. Даже не хочу ничего об этом писать. Не стоило говорить ему, что я буду рад, если они придут вдвоем. На самом деле я буду рад, когда эта прилипала, наконец, отстанет от нас.

Дура.

Шеннон – только мой.

 

December, 31. 2004

Иногда я боюсь сам себя. Откуда во мне столько злости?

Но главное не это. Главное то, что он снова принадлежит мне.

Прости меня, Шеннон, но я просто не могу по-другому. Мне жаль, если ее уход действительно причинил тебе боль. Но я не виноват, что она такая продажная, и пачка зеленых бумажек для нее дороже, чем ты. Зато для меня нет ничего дороже тебя и твоего счастья. А с ней ты счастлив не будешь.

 

January, 6. 2005

Ты. Ты. Ты.

Сделай что-нибудь, пожалуйста, пока я не сошел с ума.

Ты же мой брат.

Ты должен мне помочь. Ты всегда помогал.

Ты не можешь злиться на меня вечно.

 

March, 9. 2005

Все так странно…

 

May, 7.  2005

Я думал, что уже никогда ничего не смогу написать, ни единой строчки.

Учусь заново ходить, дышать, жить.

Да, черт возьми, я сорвался. Я не понимал, что делаю, что говорю.

Все было как во сне. Я чувствовал только опустошающее одиночество, я потерялся в темных уголках своего подсознания, заблудился в собственных чувствах. Я просто осознал, что он никогда меня не поймет.

Когда в последний раз мне было так хреново? Когда я последний раз просил о помощи, пусть не вслух, но все же? Моя душа просто выла, желая избавиться от этой боли. И, правда, я бы по-настоящему удивился, если бы он, пусть даже находясь в другом конце города, этого не почувствовал. Если бы не позвонил. Если бы не примчался, услышав мое сухое заверение в телефонную трубку о том, что все прекрасно, как никогда. Я взял в руки бритву, и к тому времени, когда он приехал, уже побрился наголо. Никогда не забуду его испуганные глаза и крепкие объятия, в которых не страшно даже умереть. Хотя, тогда я думал, что смог бы умереть где угодно, лишь бы больше не жить с этой разрывающей меня изнутри тайной и нескончаемыми мучениями… И если раньше мне еще казалось, что я все это выдумал, то теперь не осталось никаких сомнений. Я люблю своего родного брата.

 

August, 25. 2005

Он от меня ни на шаг не отходит. Чего боится?

 

August, 29. 2005

В A Beautiful Lie вошло слишком много личных песен. Я знаю, что Шенн все равно не поймет того их значения, которое вложил в них я. Никто не поймет. Поверхностное – да. Но не то, о чем я действительно думал. Наверное, именно поэтому я так смело выбирал песни для альбома. Наверное, поэтому, не смущаясь, пою некоторые строки ему в лицо.

 

April, 17. 2006

Последние месяцы были действительно сложными. Он поддерживал меня, как мог, подбадривал, даже натыкаясь на яростные заверения, что все о’кей. Он так много для меня делает… слишком много… Иногда мне кажется, что я никогда не смогу расплатиться с ним за все. Он знает меня лучше, чем кто-либо другой. Он всю жизнь находился рядом со мной, помогая достигнуть необходимых высот, покоряя эти вершины вместе со мной, рука об руку.

Во время съемок "Главы" я думал о многом. Эти мысли просто разрывали меня на части, им явно не хватало места в моей голове, но написать их, как-то выразить словами, вылив на бумагу, не получалось, несмотря на уйму свободного времени. Из-за одиночества моего персонажа мне тоже приходилось проводить вечерние часы в компании с самим собой. Помню, как я писал гневные sms Шенну, в ответ на его заботливые, порой смешные и по-детски нелепые, сообщения. Писал, чтобы он не мешал мне вживаться в роль, писал, что он отвлекает своими идиотскими посланиями, но в глубине души был благодарен за то, что он делал. Если бы не он, я бы, наверное, сошел с ума так же, как и герой, роль которого я играл. Если, конечно, этого еще не случилось.

Шеннон… ты слишком хорошо меня знаешь… Почему же тогда ты еще ничего не понял?

 

July, 2. 2006

Я задал себе вопрос – за что я тебя люблю? За твою злость вперемешку с испугом и заботой, когда после концерта я рассматривал в зеркало в автобусе полученные после попытки выбраться из толпы обратно на сцену повреждения? Конечно, нет. За это можно любить только человека, который является просто братом. Может, за то, как сексуально ты выглядишь в этой футболке, которая задралась, оголяя торс и бедра, едва прикрытые какими-то рваными джинсами? Естественно, нет. За это можно любить только как сексуальный объект, а ты для меня нечто намного большее. И вот я понял, что не знаю ответа. Это чувство просто есть и все, оно прожгло мою кожу, впитываясь во все тело, оно сидит внутри, тихо-тихо, как мышка, боясь себя обнаружить, и лишь иногда скребет по сердцу своими острыми коготками, напоминая о существовании и не давая мне расслабляться.

Сегодня, как и в другие подобные моменты, я лишь хотел показать тебе, кто я такой. Доказать, что я чего-то стою. И полез в толпу, перемахнув через ограждение, хотя ты и просил быть осторожней. Тебе не понять. Ты никогда не понимаешь. А я уже давно потерял себя среди тех людей, которые хотя бы пытаются понять…

Так странно. Все чаще стал общаться с тобой на духовном уровне, обращаясь к тебе через этот дневник или просто шепотом, в пустоту.

Интересно, поймешь ли ты, если я постараюсь тебе объяснить?.. Примешь ли?

 

December, 30. 2006

Иногда мне по-настоящему страшно – вдруг все это кто-нибудь прочтет? С момента, когда я начал писать в этом ежедневнике, прошло довольно много времени, многое поменялось, много чего случилось… и все это время самые острые переживания я выносил сюда. Глупо. По-детски. Но это помогало мне держаться. Я пытался разобраться в себе. Разобрался. Но не скажу, что это действительно принесло мне успокоение. И как-то вдруг промелькнула случайная мысль – что если это прочитает Шенн? Ведь эти записи помогли мне понять себя. Может, помогут ему понять меня? Только вот что ему потом с этим пониманием делать?

Веду себя как дурак. В таких случаях незнание гораздо лучше непонимания. Так что пусть мой брат пребывает в неведении относительно моих дурацких чувств. Я не хочу портить с ним отношения.

 

February, 12. 2007

Я устал. Я чудовищно устал.

Все кажется таким бессмысленным и ненужным.

Устал притворяться, устал носить в себе эту тайну, устал стремиться к осуществлению мечты, которая раньше была нашей общей. Теперь у меня другое желание – дикое, невероятное, запретное. Быть с тобой.

Прости меня за это. Я так виноват перед тобой.

Прости за мою любовь.

Надеюсь, когда-нибудь простишь…

 

Когда я закончил чтение, была уже глубокая ночь – звонить Джею уже поздно. Да и что я мог ему сказать? Да, я понял, почему он захотел уйти, понял, что его так мучило все это время. Но я не мог понять одного – что я чувствую сейчас. Какая-то странная пустота в душе, будто меня обманули. Мой брат действительно был прав – я не знаю, что делать с этим, вдруг появившимся, знанием. На удивление, я был совершенно спокоен, не шокирован, я бы даже не сказал, что особо удивлен.

Закрыл глаза, чувствуя, как ладонь жжет кожаный переплет ежедневника, представляя, что это секрет, который сжигал Джареда день за днем. Как он может любить мужчину? Любить меня, в таком извращенном понятии? Даже думать об этом странно. Но, тем не менее, я попробовал все это представить. Да, мой брат – довольно красивый человек, у него неплохая фигура. Наверное, если бы я был девушкой, то польстился бы на все это. Но он меня не возбуждает. Совершенно. Вот что мне действительно нравится в нем - так это голос. Голос, который может нести в себе столько чувств – от ненависти и отчаянья до теплоты и любви, голос, который может вливаться в сознание, который невозможно не любить. Но я все же не считаю его чем-то особенным, возможно потому, что привык к Джею с детства.

Я до самого утра пролежал в постели, размышляя на различные темы, касающихся брата и времени, проведенным рядом с ним. Я вспоминал каждый эпизод, описанный Джеем в ежедневнике. Вспоминал, как мы улыбались друг другу, как дурачились иногда, как я названивал ему во время съемок "Главы"… вспоминал, и как будто смотрел на все это другими глазами. Я даже боялся представить о чем думал Джей во время некоторых моментов из нашего прошлого, о которых он не писал. Например, несколько месяцев назад, я завалился к нему домой в весьма нетрезвом состоянии и всю ночь провалялся с ним на кровати, разговаривая вроде бы ни о чем, и в то же время обо всем. Правда, наутро мы оба были не выспавшимися, с кругами под глазами и хмурыми лицами, но это только придавало какую-то приятную особенность прошедшей ночи. Черт, какой-то бред… Джаред – мой брат. О чем я вообще думаю?! И как он может писать, что его любовь сильнее моей? Это просто глупо. Я его безумно люблю, своего младшего братика, волнуюсь и переживаю за него сильней, чем за себя самого.

К утру у меня в голове созрело окончательное и единственно верное решение – поговорить с ним. В каком ключе и о чем будет проходить этот разговор, я не имел ни малейшего представления, но сидеть в таком бездействии не было никакого смысла. Я знал одно – Джей не может бросить группу, обосновав это какой-то усталостью. Он же сильный. Неужели его способны сломать какие-то мелочи? Ладно, не мелочи, но… черт, я уже не знаю что это. У меня такое ощущение, что если я буду продолжать анализировать все, что узнал, то просто окончательно сойду с ума.

Я вызвал такси и стал собираться. Точнее, сборы проходили так: я пять минут таращился в зеркало, думая, что надо бы переодеть мятую одежду и вообще хотя бы причесаться. Потом одернул себя – это же Джей, он имел возможность лицезреть меня и не в таком жутком виде. Но все-таки в порядок я себя привел, и вовсе не из-за Джареда. Просто еще оставалось время до приезда такси.

На часы я додумался посмотреть только после того, как позвонил в дверь. Еще нет и семи утра, чудесно. Не самое подходящее время для серьезных бесед.

- Шеннон? – Джаред сонно щурился, разглядывая меня на пороге. Отошел в сторону, пропуская внутрь. От удивления, видимо, не сразу вспомнил, что мы вроде как поругались вчера.

- Привет, - ну вот, я здесь, и не знаю с чего начать.

Джей смотрит на меня с каким-то осторожным ожиданием, кажется, начинает догадываться о причине моего столь раннего визита. Наверное, это должно облегчить мне задачу тяжелого объяснения с ним. Хотя, какое к черту объяснение, если я не знаю что сказать?!

С трудом беру себя в руки, стараясь сосредоточиться на единственной мысли, которая прочно засела в моей голове; всего лишь одно желание. Но почему-то все возможные фразы застряли в горле, и Джей видел и прекрасно понимал мои внутренние метания и борьбу с самим собой. Покачал головой, медленно, не отрывая взгляда от моего лица, сделал шаг назад, словно хотел убежать и никогда больше меня не видеть.

Делаю глубокий вдох в последней попытке унять бешеный стук сердца. От того что и, главное, как я скажу, будет зависеть наше дальнейшее будущее. Точнее, мое и его будущее… Или все же наше? Fuck, все слишком сложно.

Я вдруг увидел блестящие в его глазах слезы, и словно внутри что-то оборвалось, перевернулось, и встало на место… только теперь другое место. Сделал шаг ему на встречу, с неожиданной силой схватив за запястье, когда он почти дернулся подальше от двери.

- Не уходи.

Слова сами сорвались с губ, и Джаред, испуганно заглянув мне в лицо, действительно понял их истинное значение. Ведь я имел ввиду вовсе не шаги в сторону от меня в эту секунду…

 

 

Эпилог

 

Мы лежим на соседних кроватях в автобусе, везущем нас в следующий по расписанию концертного тура город. Мэтт в дальнем конце пытается разгадывать кроссворд под едва светящую слабую лампочку, а Томо уже давно спит, закутавшись с головой под одеяло. Джаред долго возится в постели, ворочаясь с бока на бок и сминая простыни, старательно избегая пересечения наших взглядов. В конце концов садится на край, свесив ноги, и нервно заправляет выбившуюся мелированную прядь за ухо.

- Не можешь заснуть? – я поворачиваюсь к нему, подперев голову рукой и с интересом разглядывая брата. Он такой милый и домашний сейчас. Ну, по крайней мере, внешне.

- Кровать жесткая, - коротко ответил он, а я позволил себе широченную ухмылку. Я уже говорил, что Джей не любит жаловаться?

- Хочешь поменяться?

Он неуверенно улыбается в ответ на мое предложение, и делает шаг по направлению ко мне, а я не спешу подниматься, вообще не меняя позы. Джаред украдкой поглядывает на Мэтта, который вряд ли сможет заметить наши манипуляции в темноте, которая окутывает эту половину автобуса.

Джей тихо приземляется на мою постель, и в каждом его движении видна осторожная напряженность. Я тоже сажусь на кровати, не вылезая из-под одеяла. Пару минут мы просто молча сидим, не решаясь нарушить тишину и расстояние между нами. В итоге я первым протягиваю ладонь, сжимая пальцы на его руке и отвлекая его сосредоточенный взгляд от маленького окошка, в котором не видно ничего кроме темно-синего ночного неба. Он поворачивается ко мне, заглядывая мне прямо в глаза, не таясь - первый раз за все это время после истории с дневником и нашего спонтанного утреннего разговора.

Я даже не успел осознать, кто к кому потянулся первым; просто в какой-то момент я понял, насколько близко наши лица друг от друга. Наклонился еще чуть-чуть, пока не коснулся его губ своими. В этот же момент ладонь Джея выскользнула из моей хватки, переместившись ко мне на затылок, а невинный поцелуй углубился, пропуская дрожь по всему телу. Я беспорядочно шарил руками по его спине, в то время как он пытался высосать из меня душу через один поцелуй. Первый поцелуй. Я знал, что рано или поздно это случится.

Джаред отдавал себя целиком и полностью, наслаждаясь каждой секундой, и получая столько же от меня взамен. Я вдруг почувствовал, что больше не ласкаю его, что просто вцепился в его футболку, притягивая к себе еще теснее. Голова пошла кругом, и я едва удержался оттого, чтобы не рухнуть на кровать, утянув брата за собой и не расположить его верхом на своих бедрах.

Щелчок, прозвучавший где-то за пределами сознания, и мы резко отрываемся друг от друга. Перед глазами плясали разноцветные искры, и до меня с трудом дошло, что свет в другом конце автобуса погас, а значит Мэтт сейчас идет прямо сюда.

Джей соскочил с кровати, натолкнувшись в полутьме на неожиданно материализовавшегося Мэтта, извинился, поспешно пожелав спокойной ночи, и плюхнулся на свою постель. Мэтт беззаботно пожелал моему брату того же, а я только в этот момент понял как сильно колотится мое сердце.

Я так и не смог заснуть, как себя ни уговаривал, всю ночь разглядывая силуэт Джея.

И я знал, что он ему тоже не спится.

 




Hosted by uCoz